Счастье не приходит. Приходит умение его видеть.
День тормозящих старичков.
Одна бабуля села в рецептуру, вставила банковскую карточку в терминал и сидит. Молча. Явно думая, что документ уже дала.
Другой дед задавал очень много вопросов, повторяясь через раз.
- А сколько у меня рецептов?
- Три.
- А мне их сразу надо выкупить?
- Нет, можно и по одному.
- А сколько у меня рецептов?
- Три.
- А они не пропадут, если я один только выкуплю?
- Нет.
- Значит, мне не надо их сразу выкупать?
... И так раза четыре.
Третья бабуля вообще отожгла: приносит нам какую-то книжку в почтовой упаковке и просит на неё чек.
- Это аптека, - обясняем. - Мы книгами не торгуем. Обратитесь туда, где вы её покупали.
- Я её по почте заказала, - отвечает бабушка. - Ну, я проидусь ещё по магазинам, может кто-то чек даст...
***
А ещё сегодня день алкашей.
Сначала припёрся один финн, которого я трезвым никогда не видела. Он ничего не покупает, но всегда что-то спрашивает. И поскольку он говорит на смеси эстонского и финского, плюс всегда бухой, я его нифига не понимаю. В этот раз он разговаривал с Ану.
- Вот это вот чё? - вопрошал он, показывая на маску на лице у Ану.
- Маска, - отвечала та.
- А з-зачем? Она, чё, зафищает?
- Да, - Ану оказалась предельно кратка.
И убедительна. Потому что финн, слегка пошатавшись в проходе, удалился.
Второй мужик пришел под вечер, минут за 10 до закрытия.
- А чё всё закрто? - осведомился он с порога.
- Центр работает до восьми, - сказала я. - Дольше открыты только мы и продуктовый.
Мужик завис, обрабатывая информацию.
- У мя ещё впрос, - выдал он наконец. - А вот вы... Вы чё здесь делаете, а?
- Работаем, - ответила я.
Мужик вздохнул грустненько, посмотрел по сторонам.
- Ну а я сдесь не рботаю... - сказал он и ушел.
Зашедший за ним охранник сообщил, что он минут 20 бегал по центру, не понимая, где он оказался, что происходит и почему всё закрыто...
Одна бабуля села в рецептуру, вставила банковскую карточку в терминал и сидит. Молча. Явно думая, что документ уже дала.
Другой дед задавал очень много вопросов, повторяясь через раз.
- А сколько у меня рецептов?
- Три.
- А мне их сразу надо выкупить?
- Нет, можно и по одному.
- А сколько у меня рецептов?
- Три.
- А они не пропадут, если я один только выкуплю?
- Нет.
- Значит, мне не надо их сразу выкупать?
... И так раза четыре.
Третья бабуля вообще отожгла: приносит нам какую-то книжку в почтовой упаковке и просит на неё чек.
- Это аптека, - обясняем. - Мы книгами не торгуем. Обратитесь туда, где вы её покупали.
- Я её по почте заказала, - отвечает бабушка. - Ну, я проидусь ещё по магазинам, может кто-то чек даст...
***
А ещё сегодня день алкашей.
Сначала припёрся один финн, которого я трезвым никогда не видела. Он ничего не покупает, но всегда что-то спрашивает. И поскольку он говорит на смеси эстонского и финского, плюс всегда бухой, я его нифига не понимаю. В этот раз он разговаривал с Ану.
- Вот это вот чё? - вопрошал он, показывая на маску на лице у Ану.
- Маска, - отвечала та.
- А з-зачем? Она, чё, зафищает?
- Да, - Ану оказалась предельно кратка.
И убедительна. Потому что финн, слегка пошатавшись в проходе, удалился.
Второй мужик пришел под вечер, минут за 10 до закрытия.
- А чё всё закрто? - осведомился он с порога.
- Центр работает до восьми, - сказала я. - Дольше открыты только мы и продуктовый.
Мужик завис, обрабатывая информацию.
- У мя ещё впрос, - выдал он наконец. - А вот вы... Вы чё здесь делаете, а?
- Работаем, - ответила я.
Мужик вздохнул грустненько, посмотрел по сторонам.
- Ну а я сдесь не рботаю... - сказал он и ушел.
Зашедший за ним охранник сообщил, что он минут 20 бегал по центру, не понимая, где он оказался, что происходит и почему всё закрыто...